При первом знакомстве с работами Виктора Седова меня поразило почти физическое ощущение желания художника выплеснуть на полотно переполняющие его чувства; сменившееся затем сомнением в непредсказуемости, стихийности его творчества...

Мне  посчастливилось побывать в мастерской художника. И теперь, спустя полгода, я пониманию, что повтор мотива и композиции - это не рациональный, формальный подход к искусству, а выработанный годами собственный стиль, стремление к полисемантичности, неуклонное поступательное движение, именуемое -путь к мастерству. Прежде, чем прийти к новой индивидуальной пластике живописного языка автору пришлось пройти через долгий путь изучения  истории русской культуры,  увлечение Сезанном, Филоновым, общение с произведениями  древнерусской иконописи в процессе реставрационной практики.

Чтобы понять работы мастера, необходимо помнить о том, что его произведения — не подражание народному лубку и тысячелетней традиции иконописи, но свободное творческое осмысление наследия русского искусства и приближение к тем тайнам религиозного образа, которые веками хранило православие. Иконографические композиции, возвышенно-религиозные, либо самые обыденные сюжеты, для Седова – это не просто формальная задача, а повод для размышлений о вещах, чей смысл далек от привычного толкования. Оригинальный ум художника домысливает, интерпретирует, истолковывает по-своему подчас банальные образы и темы, наполняя их новым, неожиданным смыслом и содержанием. Работы мастера -синтез чувственного, материального, осязаемого и надматериального, неизобразимого – духовного..  А именно в синтезе заключается творчески-свободный путь искусства. Важность и необходимость синтеза понимали такие непохожие мыслители, как Павел Флоренский и Василий Кандинский.

Сосредоточившись на  внешнем, формальном аспекте, мы рискуем утратить понимание внутренней, сокровенной стороны его работ. Собственно, оставшись вне этого онтологического понимания, мы не уловим и непосредственный философский смысл творчества Седова, постоянно цитирующего Павла Флоренского, чьи слова о том, что "нет ничего внешнего, что не было бы явлением внутреннего", как нельзя более кстати подходят к описанию и пониманию творчества представленного автора. [Флоренский П.А. Иконостас. М., 1995, с. 95]

Тем не менее, несмотря на богатое внутреннее содержание полотен, нельзя не отметить, что они необычайно ярки, внешне привлекательны своими чисто формальными живописными приёмами. Богатая палитра ярких, насыщенных цветов, контрастных сочетаний теплых и холодных тонов, создающих на бумаге или холсте настоящую феерию цвета, завораживает, притягивает внимание. Подчас вынужденная сдержанность сюжета возмещается полной свободой в выборе колористического решения, находит свое выражение в ярко-огненном колорите. Другие произведения, наоборот, поражают своим еле сдерживаемым напряжением эмоций, компенсированным скромностью  колорита. Однако,  за внешней привычностью уже  знакомого сюжета всегда скрыт более глубокий смысл, гротескные детали подчас «взрывают» композицию, создают резкий контраст, "работают" на выявление новых, неожиданных акцентов. Наполненные легкой иронией или острым сарказмом, они дают понять, что в мире, наряду с рафинированной чистотой и гармонией, есть место красоте обыденного. Этот откровенный диссонанс  заставляет внимательнее вчитываться в «текст» произведения, понимая, что изображение предмета не является точной копией вещи, оно не удваивает фрагмент реального мира, но указывает на подлинник как на его символ. В этом символическом сочетании артистичной формы исполнения и безысходного драматизма вложенного содержания - тайна  творческого мастерства автора и дуализма самой жизни.

Как это часто бывает, человек занимающийся реставрационной работой, долго изучающий традиции народной культуры, особо остро чувствует красоту русской деревни. В композициях его особенно привлекают панорамы с церквями, со старой архитектурой домов; те уголки, в которых особо ощутимо дыхание провинциальной глубинки. У художника есть свои приемы в передаче особого колорита этих мест. Его  живописные полотнам присуща декоративная цветовая гамма, особая звучность красок, сила которых захватывает яркостью чистых локальных тонов. Эта любовь к насыщенным цветам, возможно,  выкристаллизовалась не сразу, а  возникла под влиянием обращения к народному творчеству. Отталкиваясь от народного искусства и иконописи, Седов создает композиции, в которых локальные цвета применены в неожиданных сочетаниях, горящие краски обведены черным, темно-синим контуром для более четкого, акцентированного выделения силуэтов домов и фигур.

Автором разработана и своя философия построения полотна. Предметы, как «сгустки бытия» в  работах Седова расположены по  своим законам и имеют каждый свою форму, довлеют над пространством, в котором они размещены,  не способные располагаться в ракурсах заранее определенной перспективы. Художественное пространство, создаваемое художником, словно по Флоренскому, «не одно только равномерное, бесструктурное место, не простая графа, а само – своеобразная реальность, насквозь организованная, нигде не безразличная, имеющая внутреннюю упорядоченность и строение».

Сказанное касается всех жанров его творчества: пейзажа,  натюрморта, абстрактной живописи и портрета. Портретные образы - значительная составляющая творчества художника. Словно вырубленные из дерева «лики» создаются при помощи таких средств, как своеобразная светотень, пробелы, движки, столь характерные для иконописи.  Психология человека, передача его основных качеств характера, могут быть выражены в изломанном рисунке губ, крыльев носа, пальцах рук и ног. Характерные детали резко подчеркиваются, иногда несколько утрируются, "играя" на создание художественного образа.

У Седова сложился круг излюбленных образов, кочующих из одного произведения в другое. Меня до сих пор преследуют пронзительно мудрые глаза его коров и рыб. Рыбы - традиционный символ христианства, поражающий зрителя человеческим взглядом своих глаз, превращены художником в олицетворение души, символ спасения от смерти в вере. (Старый рыбак 2001 х.,м. 50х56,Пётр и Павел. 2004 ДВП.,м. 74х79).  Пристрастие к тем или иным образам объясняется как их многозначностью, емкостью, так и чисто пластическими свойствами, возможностью организовать гармоничную композицию.

При всем богатстве сюжетных рядов в работах Седова прослеживается композиционная цельность холстов, словно объединяющая их в некий единый цикл, единый мир, созданный художником-демиургом, строящим реальность в соответствии с категориями своего собственного разума. Его Вселенная – это русская природа, населяющие ее люди и звери,  вырастающие до значения символа, глобального обобщения и космического масштаба.

(С.В.Крузе кандидат философских наук, член СХ России)

► О ХУДОЖНИКЕ