Встреча с искусством Анатолия Кузнецова — радость для ищущих поддержку светлым эмоциям. Трудно остаться равнодушным к поискам художника, переживающего мир органически, как проводника его энергий и естественных преображений. Ему свойственно глубоко детское чувство согласия и принятия этого мира, осмысленного в системе собственных художественных координат. Внутренняя многозначительность его работ достигается простыми средствами — архитипальными геометрическими формами кругов, овалов, квадратов, треугольников, трапеций, дополненных семантикой свободного жеста как такового. Впрочем, геометрика Кузнецова не вполне геометрична и абсолютно не конфликтна — в ней есть криволинейные очертания, ассиметрия и наклоны, легкие касания, мягкость форм и проницаемость границ. В соединении с «жестовой силой» — свободно проведенной линией, обладающей потенциалом саморазвития и непредсказуемым поведением в пространстве, внутренняя драматургия холста дополнительно обретает графизм и силуэтный способ организации формы.

Эмоциональный фон автора резонирует цветопластической структуре холста, метафорически становящегося миром. Творческий акт равен проживанию жизни, начальный импульс — белый холст. «Когда я подхожу к чистому холсту, я еще не знаю, что на нем будет. Образы рождаются в процессе работы, в процессе импровизации». Конечно, это уже далеко не «классика», но еще и не «джаз». Фундаментальное образование и многолетняя творческая практика, жизненный опыт и ответственность за сделанное не позволяют художнику игнорировать композицию как основу, подчиняющую холст рациональной системе построения гармоничной формы. Да, автор не предлагает четких направляющих ориентиров «верх—низ», «право-лево», не держит край изображения, не запирает его в границах формата холста, напротив, пространство его полотен экстравертно, а драматургия строится на естественных механизмах, лежащих в основе жизни природы — ритмическом покачивании, смещении центра тяжести, свободном падении, балансировании в поле гравитации. И все же в его картинах наличествует вертикальная ось творческой воли художника, всегда есть некий «композиционный узел», задающий вектор онтологического развития целому.

Цвет и форма в работах Анатолия Кузнецова находятся в состоянии дополняющего друг друга равновесия. Линия и пятно — из области графических практик, заостряющих плоскость, цвет, напротив, отвлеченный от материальных характеристик предмета, не объективированный формой, становится субстанцией чистого пространства, передает глубину живописи, ее душу, стремящуюся к абсолютной, трансцендентной реальности.

Живописная партитура звучит зримым красочным мелосом, зачаровывающем при внимательном созерцании. Неслучайно сам художник говорит о внутреннем родстве своей живописи с музыкой. «Музыка состоит из различных цветов, а цвета касаются друг друга в определенном строе...Музыка — самое абстрактное из всех искусств, потому что абстрагирована от реально зрительного и материального мира и эмоционально влияет на развитие души». (Эта идея по существу не нова, она связана с эстетикой романтизма, изложена в работах живописца-теоретика В. Кандинского, в первую очередь в его книге «О духовном в искусстве» 1910 г.) Кандинский называл живопись «музыкой для глаз». Ему же принадлежит апология постижения не внешнего проявления реальности, а внутреннего глубинного смысла, скрытого за поверхностью явлений.

Творческий алгоритм Анатолия Кузнецова, синхронизирован идеям родоначальника «абстрактного экспрессионизма», направленностью на исследования не объектов, а внутренних связей микро и макро систем, динамики и покоя, времени и пространства, неразрывности интеллектуального и сенсорного импульсов.

Вспомним еще раз Кандинского, делившего свои работы на «импрессии», «импровизации» и «композиции» — по мере удаления от натурного импульса. «Слово „композиция“ звучало для меня как молитва..., наполняло душу благоговением» (В. Кандинский «Ступени» 1918 г.)

Анатолий Кузнецов многие свои картины намеренно называет «Композиция» (присваивая им разные порядковые номера), подразумевая не только единую целостность, но, по сути, осознанно оставляя их безымянными, предоставляя зрителю полную свободу. Слово подчас выхолащивает смысл, пускает сознание по узкому коридору клише на поиски сходства означающего с означаемым. Из неназванности проистекает великая импровизация постижения таинства работы, осмысление ее на эмоционально-подсознательном уровне.

По мысли Ф. Шеллинга «художник как бы инстинктивно привносит в свое произведение помимо того, что выражено им с явным намерением, некую бесконечность...Так обстоит дело с каждым истинным произведением искусства; каждое как будто содержит бесконечное число замыслов, допуская тем самым бесконечное число толкований, при этом никогда нельзя установить, заключена ли эта бесконечность в самом художнике или только в произведении искусства как в таковом».

Сказанное вполне соотносимо и с личность художника Анатолия Кузнецова, и с представленными на выставке работами.

Составитель: Светлана Ольмезова, искусствовед